Драбблы с ФБ. 6 штук

[Jinli hua long]

Начнём со 2 левела. Тут 2 драббла.

Название: Серый кардинал
Автор: Хеллечка
Бета: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Размер: драббл, 576 слов
Пейринг/Персонажи: Наполеон, Бальзак
Категория: преслэш
Жанр: юмор, фэнтези
Рейтинг: PG-13
Примечание/Предупреждения: Совы не то, чем кажутся (с)

– Не так страшен Император… – Министр многозначительно посмотрел на Посла. Тот поёжился под его суровым взором. – Не так страшен Император, – повторил Министр, – как его придворный Маг. Император что – марионетка в его руках.
– Серый кардинал, – понимающе кивнул Посол. – У царственных особ такое не редкость. Плавали, знаем. Спасибо, мой друг. Сочтёмся.
– Уж это – непременно, – пообещал Министр, и взгляд его сулил большие неприятности тому, кто осмелится нарушить договор.

Посол ухмыльнулся. Дело своё он знал. Стреляного воробья на мякине не проведёшь.

Император восседал в тронном зале разнаряженный в дорогие цветные одежды. На один только камзол ушла куча драгоценных каменьев, и не один десяток белоснежных горностаев сложил голову, чтобы стать оторочкой его огромной пурпурной мантии. Склонив чело под тяжестью сверкающей белым золотом и бриллиантами короны, Его Величество скучающе, с оттенком собственного превосходства, посмотрел на Посла и небрежным жестом протянул руку для поцелуя. Маг безликой тенью маячил за троном – высокий худой человек в бесформенном балахоне с низко надвинутым на лицо капюшоном.
– Что там у вас? – нетерпеливо спросил Император, едва Посол завершил требуемые по этикету расшаркивания. – Давайте поскорее, у нас мало времени. Без прелюдий.

Маг издал сухой, каркающий звук – не то смех, не то покашливание. "Нужно расположить его к себе!" – подумал Посол и ослепительно улыбнулся. Он принялся расписывать плюсы союза с его страной, обращаясь не столько к самому Императору, сколько к его приспешнику.

Величество глуповато растягивало губы и кивало. Нелепое создание – яркое, красивое и абсолютно бессмысленное. Казалось, он не понимает ни слова, а то и вовсе не слушает. Маг, напротив, выглядел весьма заинтересованным. Он постоянно задавал вопросы, уточнял мелочи и время от времени начинал нашёптывать что-то своему господину. Тот снова кивал и улыбался.
– Мы посовещаемся и решим, – наконец сообщил Император, судя по всему, спеша вернуться от политических дел к увеселениям. – Вечером ждём вас на балу. Сейчас извольте…

Он помахал рукой, и Посол, откланявшись, покинул зал в полной уверенности, что дело на мази.

Корона повисла на резной спинке трона, мантия полетела на пол. Нап молча поднял её и накинул на ту же спинку.
– Не капризничай, – он откинул капюшон. – Чем ты всё время недоволен?
– Губы болят столько улыбаться, – хмуро отозвался Бальзак. – Не умею я…
– И хорошо, и не надо уметь. Зато твои попытки выглядят достаточно глупо.
– Спасибо хоть, что берёшь общение с этими идиотами на себя. Если бы мне пришлось ещё и разговаривать с ними…
– Знаю, знаю – нам бы объявили не одну войну. Как повезло отечеству, что у него есть я!
Наполеон самодовольно засветился, вызывая непреодолимое желание кинуть в него – ну, например, короной, что Баль и сделал. Нап её поймал и, красуясь, надел на свою голову.
– Мне идёт, а?
– Как корове седло, – пробурчал Баль. Корона паршивцу шла. Куда больше, чем ему самому.

Если честно, в гробу он видал бы и государство и тем паче – международную политику, но вот так не свезло в жизни – родился единственным отпрыском королевской четы. От должностных обязанностей не увильнёшь, об отречении Драй и слушать не пожелал – лишь зыркнул своим инквизиторским взглядом, да без малейшего почтения к царственной особе дал по шее. К счастью против этой комедии не возражал, даже активное участие принял, поняв, как выгодно, чтобы императора считали болваном… А Нап и рад. Магии в нем сроду не ночевало, но вот агентом по связям с общественностью он оказался отличным. А если не знает, что сказать, – всегда можно пошептаться. И каждый будет уверен, что именно он сообщает Балю умные вещи, а не наоборот.
– Не ворчи, – Нап поднял Баля за шкирку – да что ж он сильный такой, скотина? – и поставил на ноги. Затем уселся на трон сам и притянул того к себе на колени.

Название: Монолиза
Часть канона: Соционика
Автор: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Бета: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Размер: драббл, 620 слов
Пейринг/Персонажи: Жуков, Гамлет
Категория: джен, преслэш
Жанр: повседневность, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Честная жизнь и работа на стройке очень понравились бывшему малолетнему бандиту Витьке Полякову. Лишь одно обстоятельство смущало Витьку, не давая ему покоя...
Примечание: Вообще-то, это Бэмби и Истерий из Убежища))

Сказать по правде, честная жизнь Витьке нравилась. Особенно работа на стройке. У него к этому делу настоящий талант обнаружился. Он так усердно всех строил, что уже через месяц стал бригадиром. А это вам не в тапки срать, ответственная должность! Придёшь утром, а все тебе: "Здоров, Виктор Палыч!" Вишь ты – Палыч! Сразу понятно, ты теперь не шпана дворовая – уважаемый человек! В общем, как ни крути – жизнь прекрасна! Спасибо Сашке, из дерьма вытащил, в люди вывел. А то ведь так и сгинул бы он, Витька Поляков, бесславно и преждевременно. Или пулю бы словил шальную, или перо в бочину, а то и зону топтать пошёл бы – ещё меньше радости.

Лишь одно обстоятельство смущало Витьку, не давая ему покоя. Оно отзывалось на мудрёное имечко Астерий и среди простых рабочих парней, составляющих его бригаду, смотрелось... и слов-то не подобрать. Ну ровно если бы на заборе промеж хуёв намалевали бы эту, как её, Джа... Джо... Монолизу, во!

В данный момент витькина "Монолиза", оттопырив мизинец и морщась, будто заставляют жрать живую лягуху, прихлёбывала чай из гранёного стакана и разглагольствуя на свою излюбленную тему перед плиточником Фоминым.
– И вы, Василий! Советский гражданин, отец троих детей! За пятьдесят лет жизни ни разу не были в Мариинке! Как, смею поинтересоваться, вы проводите свой досуг? – вопрошал – иначе не скажешь – Астерий и, не дожидаясь ответа, восклицал, закатывая глаза, – смотрите телевизор? Ну конечно! Никакой культуры! О темпора, о морес!

Волосья отрастил ниже плеч, как баба, ещё и уложил, будто корова языком причесала. Робу скинул, под ней рубаха белоснежная. А сам-то – тощий, бледный, и уж до того прилизанный – пидорас, не иначе. У них на районе таких пиздить положено. Витька и пиздил, если вдруг забредали. Но ведь на собственного работника руку не поднимешь, да и не хочется, если честно.

В этом-то и заключалась главная подстава. Ударить Астерия – сама мысль о подобном казалась кощунством. Будто усы музейному шедевру подрисовать. Витька брови хмурил, а сам исподтишка смотрел на него, смотрел и глаз отвести не мог – будто в театре. Уж такой он, Астерий этот – даже воды передать просит, словно представление на сцене даёт.
– Невыносимо! Совершенно не с кем поговорить! Мамма миа, за что мне это?!
Астерий продолжал вещать о том, как тяжело работается ему, никем не понятому, среди бескультурных людей, не отличающих Мане от Моне. Не то чтобы Витька знал, кто это такие – наверняка, тоже какие-нибудь пидорасы, – но поневоле залюбовался тем, как тот со страдальческим выражением на лице картинно заламывает руки. Красиво, ёпта! И правда – никакого театра не надо. Что он, такой, на стройке-то забыл? И шёл бы в свою Мариинку!
– А вы, Виктор Павлович? Вы же бригадир, вы же умный! Неужели и вы не поймёте?
Витька аж обалдел, когда Астерий обернулся к нему. Захотелось сквозь землю провалиться от стыда, ведь скажи правду – тот в нём немедля разочаруется. Разве ж он умный? Даже ПТУ и то не закончил. Кирпичи класть умеет, бригадой управлять умеет, морды бить умеет, а вот Мане от Моне отличать – нет, этому не обучен.
– Ужасно! Ла миа вита э... о, дио! Чем я так провинился, за что мне такое наказа...
Договорить ему не удалось. Он покачнулся, вздохнул и повалился в обморок прямо в объятия обалдевшего Витьки.
– Перетрудился, – усмехнулся Колька Маковкин, штукатур. – Белоручка, к делу-то не приученный. Папашка у него важной шишкой был, да не угодил кому-то. Имущество конфисковали, говорят, сам пулю в лоб...
– Ему и работать-то прежде не приходилось, – Димка Лазарев с сочувствием посмотрел на обмякшего на витькиных руках Астерия. – Конечно, где ему выдержать.

"И жить ему негде, в вагончике ночует", – вспомнил Витька. Астерий был совсем горячим, перегрелся, видимо. Тонкие черты лица, кожа, как у девчонки. Аристократ, ёпта. Строитель из него, как из дерьма масло...
– Пусть отдыхает, больничный у него сегодня, – решил Витька, и перекинув Астерия через плечо, оттащил в тень. "А вечером домой заберу, спрошу Сашку, что с ним делать. Сашка умный, он разберётся..."

А теперь будут драбблы 4 левела. Их аж 4. Но не обольщайтесь, порнуха есть только в 2))

Название: Future-In-The-Past
Автор: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Бета: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Размер: драббл, 926 слов
Пейринг/Персонажи: Есенин, fem!Штирлиц
Категория: джен
Жанр: мистика
Рейтинг: R
Краткое содержание Смертельная Соционика - Белая Интуиция.
Примечание/Предупреждения: смерть персонажей.

Ия вошла в квартиру первой и сразу же бросилась к зеркалу, но, к удивлению агента, не для того, чтобы поправить макияж. Вместо этого она сорвала с головы тёмно-зелёный платок и плотно завесила им стекло.
– Я боюсь зеркал, – пояснил Кей, переступая порог вслед за сестрой. – Дурацкая фобия, знаю, но...

Он развёл руками, напустив на себя максимально безразличный вид. Обычно после этого признания следовали расспросы, а то и насмешки, но агент лишь понимающе кивнул. Плюс ему в карму за профессионализм. Если хочешь кому-нибудь что-то втюхать – уж будь добр, принимай как должное любые причуды клиента, иначе херовый ты продажник. Уж это Кей знал как никто другой – сам не первый год в продажах. Хотя ему проще, конечно, он работал исключительно через интернет. Видеть людей лишний раз... Увольте, что угодно, только не это.
– Вся инфраструктура: поликлиника, магазины, школа, детские сады... И всего в семи минутах ходьбы от метро...

Агент принялся расхваливать квартиру, но Кей его не слушал. Ему было всё равно, хоть конура в ебенях. Пусть Ия решает, ей важнее. Его волновало только одно. Он ходил за сестрой и торжественно вещающим агентом и смотрел. Всё было в порядке, пока не пришла очередь ванной комнаты.
– Сначала я. Так и думала, зеркало. Сейчас я его полотенцем... заходи, Костик!

Он вошёл. Ия, его бессменная спасительница, всегда и всюду заходила первой, чтобы спрятать от него зеркала. На улице сложнее, там везде отражающие поверхности, вот почему он крайне редко выходил из дома. Благо, он не особо нуждался в обществе.
– Ну как? Кей, ты... что там?

В ванной лежала женщина и, судя по её виду – уже давно. Огромное – она и при жизни, похоже, не отличалась стройностью – безобразно раздутое тело с бесстыдно разведёнными ногами – такой её и нашли. Когда это было? Месяц назад? Полгода? Год? Синюшно-фиолетовые трупные пятна покрывали её лицо и шею почти полностью, клочья волос плавали вокруг полуоблысевшей головы. Кей не стал опускать взгляд ниже, он знал, что увидит – "перчатки смерти", эти ужасные лоскуты сморщенной кожи, сошедшие с рук вместе с ногтями, и гнилое мясо там, где они были раньше. Жуткое зрелище. Его замутило от сладковатого запаха разлагающейся плоти. Зажав рот и нос, Кей вылетел из комнаты, из квартиры – куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Силы оставили его на улице, он сполз по стенке, обхватил колени руками и уткнулся в них лицом. По щекам потекли слёзы. Опять не сдержался, так стыдно, но до чего же мерзко.
– Не беспокойтесь, это паническая атака, у него бывает. Кей, ты как? Я с тобой, всё хорошо.

Ия, верная Ия, на ходу успокоив агента, догнала его, плюхнулась рядом и обняла. Все удивлялись тому, насколько близки взрослые брат и сестра, а Кей не представлял, как бы он жил без неё. Только она знала о его "особенности" и стояла стеной между ним и миром нормальных людей, живущих здесь и сейчас, в настоящем, мать его, продолженном. Он же старался не замечать, что иногда её лицо, так похожее на его собственное, заливает кровь из пробитой головы. Когда это случится? Через месяц? Полгода? Год?

Некоторые люди мечтают видеть прошлое или будущее. А Кей отдал бы всё, чтобы их не видеть. Это началось ещё в детстве, но поначалу с этим можно было жить. Оно накатывало временами, не чаще пары раз в год. Потом – ежемесячно, еженедельно... Почему он видел только смерти, будущие или прошлые, Кей не знал. Но чаще и чаще улицы города наводняли ходячие мертвецы – с червями в глазах, с синими лицами, с кишками наружу, с серой кожей. В седьмом классе его перевели на домашнее обучение – он больше не мог, глядя на одноклассников, видеть толпу покойников. Каждый раз, когда соседка по парте – сухонькая старушка, верно умершая в своей постели в окружении толпы внуков – касалась его своей пожелтевшей рукой, он вынужден был бежать в туалет, чтобы избавиться от завтрака. Дома, впрочем, было не лучше. Во время приступов он запирался в комнате, не желая смотреть на синие губы матери и выпученные глаза, вываленный язык и верёвку на шее отца.

Университет он тоже закончил заочно, а после устроился в интернет-магазин контент-менеджером. Продукты покупала Ия. Он же старался не выходить никуда без крайней надобности, ведь в каждом подъезде, на каждой улице, он видел трупы, давно уже гниющие в земле. Именно поэтому зеркала стали главным его кошмаром. Он безумно боялся однажды увидеть в них и свою смерть.

В последнее время приступы почти не прекращались. Кей всё реже и реже выныривал из этого кошмарного прошлобудущего в настоящее, потому и встал вопрос о переезде. Мать умерла в больнице – сердце, но отец удавился дома, в ванной, привязав бельевую верёвку к трубам. Если раньше Кей мог помыться между приступами, то сейчас это стало слишком сложно. Нужна была другая квартира, такая, в которой никто никогда не умирал.
– Ну ладно, пошли домой. На завтра у меня записано ещё два адреса. Догоняй!

Кей постепенно успокоился. Ия распрощалась с агентом, вскочила и побежала через парковку к автобусной остановке. Это произошло мгновенно – чёрный автомобиль вылетел из-за поворота на огромной скорости. Водитель дал по тормозам, но поздно. Удар – и Ия отлетела в сторону, впечатавшись головой в бетонное крыльцо подъезда. Картина, которую Кей видел тысячи раз – залитое кровью лицо, пробитая черепная коробка, желтовато-розовое желе в кровавых прожилках... Смятая в кашу грудная клетка ещё вздымалась и опадала, но он знал – всё кончено. Из горла сестры вырывались слабые хрипы. Она умирала, и Кей ничего не мог поделать.

Люди вокруг что-то кричали, но он не видел и не слышал их. Мир сузился до размеров искорёженного тела на асфальте. Кей остался один, и он не знал, как и зачем жить дальше. Он запустил руку в карман и достал то, чего всегда избегал – маленькое круглое зеркальце. Теперь неважно. Теперь можно.

Зеркало отразило его лицо, искажённое гримасой ужаса, ничего больше. И Кей впервые точно знал, когда это случится.

Случилось.


Название: Душу тебе вручаю, Отче
Автор: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Бета: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Размер: драббл, 574 слова
Пейринг/Персонажи: Достоевский
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Смертельная Соционика – Белая Этика.
Примечание/Предупреждения: пытки, смерть персонажа.

Страшно очень.

Вот он стоит, смотрит в толпу – ни слезинки в глазах. Не потому, что герой такой – просто не осталось больше слёз. Всю ночь ревел, свернувшись в углу камеры на жёстком холодном полу. Под утро мог только тихонько скулить.

Страшно и больно. Били его жестоко. Губы разбиты в кровь, правый глаз совсем ничего не видит, левый тоже заплыл. Отбиты и почки. Верно, сумей он выжить, пришлось бы до последних дней ходить в туалет кровью. Все руки в ожогах, ногти содраны... Не человек – а сплошной сгусток боли. А жить всё равно очень-очень хочется...

Допрашивали его в подвалах Тайной Канцелярии. Уж понятно, как допрашивали. Он бы давно всё рассказал, если бы они не требовали невозможного – сдать других участников заговора. Как же сдашь своих-то? Они его с улицы подобрали, сопляка-оборванца, он с голоду помирал – накормили, отогрели. Разве хорошие короли задирают налоги так, что честные люди вынуждены отдать последнее? Отец в батраки подался, надорвался и умер. Мать с тремя детьми по миру пошла, немногим его пережила. Вот и остались на улице – он и две сестрёнки. Малой шесть лет всего, старшей десять. Тоже бы умерли, если бы не прибились к мятежникам. Те их приютили, позаботились. А этот – сдай, говорит. Что он понимает?
– Использовали они тебя, глупый! – утверждал хлыщ в сером плаще, шлёпая толстыми губами. – Жалко мне тебя. Назови имена заговорщиков – и я тебя отпущу. Ты же пацан совсем, жить да жить. Ну подумай: сами сидят в тепле, а малолетки, вроде тебя, шкурами своими рискуют. Сам-то хоть понимаешь, что в листовках этих написано, которые ты расклеивал, а?

Чего там понимать? Разве он дурак?
– А то и написано, что король жирует, сластями объедается, а люди – голодают, – ответил он тогда. – Плохо это. Правитель о народе заботиться должен, а не только о брюхе своём. Каждое воскресенье к обедне ходит, а Божьих заповедей не блюдёт. Не от Бога такая власть.
– Вот как, – хлыщ рукава закатал. – Не хочешь по-хорошему говорить – по-плохому будет. Всех сдашь, никуда не денешься. Последний шанс даю. Что тебе дороже – твоя жизнь или шайка проходимцев?

А он помотал головой. Жить, конечно, хочется, но жизни друзей – важнее.
Не сдал. Не продал душу. Боялся до жути, что не выдержит пыток – выдержал. Лица перед глазами всплывали – Рэд, Энни, Вэл, Эдвин... Не крыса он какая – своих закладывать. Нельзя так. Они к нему хорошо отнеслись, сестрёнки, опять же, с ними...

Били долго и со знанием дела. Пальцы ломали – по одному. До сих пор стоит в ушах этот мерзкий хруст. Он дважды терял сознание от боли, но его окатывали холодной водой и продолжали. Потом ногти рвали шипцами, снова били. Уже об одном молился – пусть бы закончилось всё скорее, но нет – мастера работали. В чувство приведут – и опять за дело.
– Сдавай, – зудел над ухом противный голос, – мятежников. Нет? Калите железо.

Адская боль, вонь палёного мяса – а перед глазами снова лица. Вот Энни наливает ему полную тарелку супа, вот Вэл рассказывает о том, как прекрасно будет жить народ после революции... Может, они идеалисты – пускай. Но они его друзья, почти семья, и за их свободу он готов заплатить любую цену...

Палач накидывает на шею верёвку. Скоро всё закончится, не будет больше боли.

"Душу тебе вручаю, Отче", – шепчут губы слова молитвы.

Это потом из него героя сделают, но он об этом не узнает. Пока он – лишь испуганный до смерти, замученный мальчишка, которому уже никогда не исполнится пятнадцать. И всё же он может собой гордиться – он принципами не поступился, друзей своих не выдал, уберёг от расправы. И эта мысль утешает его в последние секунды жизни.

А потом палач выбивает подставку из-под его ног.


Название: Усталость
Автор: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Бета: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Размер: драббл, 964 слова
Пейринг/Персонажи: Габен/fem!Дюма
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Смертельная Соционика – Белая Сенсорика.
Примечание/Предупреждения: смерть персонажа.

Он так устаёт в последнее время! Работа хирурга очень тяжёлая и ответственная. Постоянное нервное напряжение, ведь ты держишь в своих руках жизни людей. Иногда они обрываются прямо на столе – не по твоей вине, конечно, но разве убитые горем родственники способны это понять? Кто упрекнёт его за то, что вечерами он хочет немного расслабиться? Он же не запойный алкоголик, на работе всегда трезв, руки не дрожат. Что с того, если по окончании рабочего дня он пропустит рюмочку хорошего рома?

Лилиан согласна с ним. Она вообще никогда не спорит. Сочувственно смотрит на него, нежно улыбается, слушает, не перебивая, не взваливает на него никаких бытовых проблем – идеальная спутница жизни. У них отличная семья – он зарабатывает, она создаёт уют. Милая, понимающая Лили, надёжный тыл и верная подруга.

Жидкость цвета коры дуба плещется в хрустале. Уилфред любуется игрой света в бокале, вдыхает терпкий аромат с лёгкой дымной ноткой – это не дешёвое пойло, такие напитки надо смаковать. «Выраженные древесные тона, мускат и корица», – сообщают его вкусовые рецепторы, когда первый глоток рома скользит по языку и проваливается в пищевод, обжигая горло. Божественно!
– Поешь, дорогой, ты голоден. У тебя была тяжёлая неделя, столько сверхурочной работы, поэтому я приготовила твой любимый рулет.

Лилиан поставила перед ним глубокую тарелку, в которой на горке золотистого риса с хорошим индийским карри лежал большой кусок мясного рулета с ветчиной и сыром.

Сверху Лили щедро полила его соусом. Мясной бульон, красное вино, много перца и чеснока, приправы и специи. Он любит специи, а ей не лень не только часами стоять у плиты, но и читать тысячи кулинарных книг, чтобы в них разобраться. Соусы Лилиан достойны подаваться в раю для гурманов. На мгновение ему даже стало стыдно. Она так старается его порадовать, а он врёт ей про сверхурочную работу, но… он же не может проводить с ней каждый вечер! Лил – идеальная жена, но что её интересует, кроме домашнего хозяйства? Обсуждать с ней рецепты? Смешно! Он должен иногда отдыхать, расслабляться! Он же так устаёт!
– Я приготовила тебе ванну, милый!

Какое блаженство, скинув с себя, наконец, одежду, скользнуть в тёплую воду. Оптимальная температура, ни жарко, ни горячо – ровно то, что надо. Морская соль, пропитанная аромамаслами, смягчает воду и наполняет ванную ароматами трав. Полынь, анис и что-то ещё, незнакомое – хороший, мужской запах, немного напоминающий абсент. В сочетании с шелковистой пеной прекрасно расслабляет тело. И кожа после такой ванны становится великолепной. Он не из тех парней, что считают уход за собой уделом пидоров. Не потому ли в свои сорок два он отбоя не знает от женщин? Неправда, что они любят исключительно ушами! Каждому приятно ласкать упругое, вкусно пахнущее тело, не так ли?

Пожалуй, его можно было назвать сибаритом. Уилфред любил вкусно поесть и выпить, окружить себя уютом, хороший секс тоже любил – что здесь плохого? Приятные ощущения были важной частью его жизни. Как же ему повезло с Лил, которая, как никто другой, умела их создавать.
– Я жду тебя в спальне, любовь моя!

Уилл вздохнул. Ничего не поделаешь, супружеский долг никто не отменял. Он и так уклоняется, когда может, но сегодня она уж очень для него расстаралась, это было бы совсем неправильно.
– Иду, солнышко!

У Лилиан очень нежные руки. Она массирует его плечи, целует в губы, прижимается к нему своей пышной грудью, но тело не реагирует. Это не его вина! Он уже не мальчишка, чтобы у него вставало на всё, что движется! Она гладит член, но он остаётся вялым.
– Это ничего, котик. Ты так устаёшь, всё нормально. Я знаю, как тебя взбодрить!

Дело не в усталости, Уилл знает. Когда-то Лил была прекрасна, но ей уже тридцать шесть. Годы редко красят женщин. Лилиан располнела, грудь уже не столь упруга, как прежде. Появился живот, растяжки – а ведь она даже не рожала. Он любит её, но разве он виноват, что она больше не привлекает его сексуально? Но что же она, интересно, задумала?
– Давай посмотрим, зай? Многие супруги делают это, чтобы внести разнообразие в интимную жизнь.

У них на стене висит телевизор с огромным экраном. Лилиан включает дивиди и вставляет диск. На экране парочка – мужик средних лет, лица которого не видно, и молодая девица с шикарной фигурой. Стройная, подтянутая – просто конфетка. Мужик лежит на спине, расставив волосатые ноги, а девка между ними, задорно отсасывает, отклячив аппетитный зад.

Пухлые губы – Уилл почти физически ощущает их нежность – скользят по стволу. Выпустила изо рта, облизала головку розовым язычком – и снова сосать. Его собственный член дрогнул. Лилиан обхватила его рукой и начала дрочить. Что ж, руки у неё умелые, тут не поспоришь. А действие на экране продолжалось. Мужик поставил девицу на четвереньки, шлёпнул по попке, та завертела ей – ох, шельма! Раздвинула бедра, выставив всё на обозрение… Ну и мужик, конечно, не железный, сразу вставил ей по самые яйца – а кто бы сдержался? Страстная какая – стонет, кричит, насаживается на его член. Ракурс сменился, показывая лица любовников. Ближе, ещё ближе…

Так вот почему девка показалась такой знакомой! Он снял её в прошлый четверг, и как же они тогда зажгли! Хорошо, что обычно он не видит своё лицо во время секса, смешное зре… Стоп! Откуда у Лил эта видеозапись? Откуда она вообще? Лил! Боже, что ей сказать, что… Она должна понять! Он не виноват! Ему нужен секс, он ещё молодой мужчина, а она могла бы и побольше следить за собой! Он должен расслабляться, у него ответственная работа!
– Я устала от твоих измен, дорогой, – нежным голоском прощебетала Лил. – Я наняла детектива. Теперь у меня есть доказательства.
– Я всё объясню, – начал он. Голова кружилась, ему даже показалось, что он задыхается – это волнение, нужно успокоиться… – Я…
– Незачем, – прервала его Лилиан, поглаживая своими ласковыми пальцами небольшой коричневый пузырёк. – Ты же любишь специи, а они так хорошо маскируют посторонние привкусы… И я уже присмотрела чёрное платье из натурального шёлка, очень приятное на ощупь. Я устала, Уилл. Прощай.

Лил улыбалась, а по её щекам текли слёзы. Он попытался вскочить – скорее, врача! – но без сил упал на кровать. Ему показалось, что его сердце разрывается. Господи, как же больно!

А потом все ощущения исчезли.

Однажды я ДОЛЖНА была это написать.

Название: Повод к примирению
Автор: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Бета: fandom Socionics + Psyhosophy 2015
Размер: драббл, 596 слов
Пейринг/Персонажи: Габен, ЛФВЭ/Бальзак, ВЭФЛ
Категория: слэш
Жанр: pwp, юмор
Рейтинг: R
Примечание/Предупреждения:

Спойлер

В Таллинне запрещено заниматься сексом и играть в шахматы одновременно.
Для голосования: #. fandom Socionics + Psyhosophy 2015 – "Повод к примирению"

– Я тебя ненавижу, – мрачно сообщил Элиас, стаскивая с себя футболку. Тёма кивнул.
– Да помню, помню я. Склерозом пока не страдаю.

Тут попробуй забудь – Эли уже раз триста повторил. Вот ведь неугомонный!
– Очень странно – в твоём-то возрасте, – проворчал Эли. Он был ровно на четыре месяца младше.
– Я хорошо сохранился, – заверил Тёма. – Вот увидишь. Не спи, горячий эстонский парень, ты терзаешь эту несчастную майку уже минут пять. Может, тебе музыку включить?
– Я сам включу, – пообещал Элиас и исполнил своё обещание. "Kaks sammu sisse pole, kaks sammu välja pole", – донеслась из колонок бодрая детская песенка. Повинуясь словам, Эли сделал два шага от Тёмы, два шага к нему, пару раз хлопнул в ладоши и вместо перехода швырнул ему в лицо футболку.
– Ууу, особенности национального стриптиза! – протянул Тёма, ухмыляясь. Чёртова майка благоухала чем-то древесно-пряным, но главной ноткой в этой мешанине был аромат самого Эли – ершистого, колючего, любимого.
– Учись, оккупант. Это у вас в СССР секса нет!

Тёма родился в Таллинне спустя несколько лет после развала союза, здесь же и вырос, что не мешало Эли регулярно об этом "забывать".
– В злого дядю Сталина поиграем в следующий раз, – пообещал Тёма. – Сегодня у нас другая игра. Штаны снимай, чудо в перьях.

Сам он давно уже разделся и теперь сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки и, выдавив на ладонь полтюбика смазки, растирал её по члену. Тела своего он нисколько не стеснялся, считая себя красавчиком.
– Ненавижу тебя, – напомнил Эли. Вот он как раз загонялся, потому и путался в пуговицах и крючках, стараясь раздеться как можно красивее.
– Да помню я, помню. Сексу это не помеха. Иди сюда!

Наконец, Эли сумел победить свои узкие джинсы, после чего Тёма повалил его на кровать и стащил с него трусы, невзирая на сопротивление. Сопротивлялся Элиас всегда, даже дав перед этим чёткое и однозначное согласие. Тёма смирился – у всех свои странности.
– А говорил: "Ноги моей больше не будет на твоих плечах! " – поддел он Эли, именно туда и закидывая его ноги.
– Врал, – легко согласился тот. – Но это не отменяет того…
– Что ты меня ненавидишь, – кивнул Тёма, без долгих прелюдий вставляя ему на всю длину. Не девственник, чай, китайские церемонии разводить. И добавил: – E2-e4!
– E7-e5, передвинь сам, мне неудобно в такой позе, – откликнулся Эли. – Тьфу ты, банальщина какая. Глубже, мать твою! И быстрее! Ты меня ебёшь или в шахматы играешь?
– Да как бы тебе сказать… – Тёма куснул его за шею, наращивая темп. – Андерсену с Кизерицким скажи, что они банальны. F2-f4. Блядь, Эли…
– Я не блядь, я по любви! – немедленно отозвался тот, выгибаясь и подаваясь навстречу. – Слона моего на с4 передвинь. И хватит кусаться!
– А вот гамбит слона – это дохуя оригинально, да? С7-с5!

"Проиграю", – лениво подумал Тёма, но переживать по этому поводу не стал. Всё равно размышлять над партией не очень-то получается сейчас. Какие вообще могут быть мысли, когда трахаешь Эли, целуешь его, вдыхаешь его запах… Как он отталкивает и прижимается одновременно, откидывает голову, подставляясь под поцелуи и укусы, и тут же требует прекратить, царапает ногтями спину – больно, чёрт возьми, а после нежно гладит – с ума сойти же! Кажется, и у него с мыслительным процессом сейчас не очень – малейшее отступление от партии, и он завис, не зная, как ходить дальше.
– Нахуй шахматы? – предложил Тёма.
– Не выйдет, – помотал головой Эли. – Там занято. И я своё место не уступлю.
– А как быть с тем, что ты меня ненавидишь?
– Законы я ненавижу ещё больше. Ты там что, уснул? Двигай давай своим нефритовым, мать твою, стержнем! И между прочим, Ферзь d8-h4!

"Здорово, что я раскопал этот прекрасный закон, – подумал Тёма, подчиняясь его приказу. – И нарушить приятно, и повод к примирению отличный вышел! Ведь не позволил же он бы мне с кем-то другим… кхм… в шахматы играть! "

@темы: Квадра отличается от квадрата турбулентностью, Песни последних Валькирий